Сегодня был последний день учебы. Последний бой. За Фауста мне все-таки поставили зачет, но она свинтила еще до трех часов (чудесная женщина), так что зачеты нам будет проставлять деканат. Ну да ладно, меня это не сильно теперь заботит.
По древнеанглийскому мне поставили "хорошую оценку", что немного обидно, хотелось бы пять.
Но пять по немецкому меня все-таки радует.
Школьное лирическое отступление окончено.
Я вернулась к родителям на какое-то время. Два дня замереть и подумать и снова сорваться в бешеный бег.
Чем безразличнее относишься к человеку, тем легче с ним общаться. Ты же не будешь дергаться и спрашивать себя, каким тоном сказать: "чипсы и колу" продавцу.
Ну что, вот я и отдохнула денек от чтения, теперь надо взяться за русскую литературу. Ох, до сих пор помню новый год на первом курсе, который шел под древнегреческие трагедии.
Все еще думаю, стоит ли мне возвращаться домой сразу, как только уедет тетя. С одной стороны, меньше нервов. С другой - больше нервов. Что я, не знаю что ли.
Я совсем не думаю о людях, которые мне не нравятся. Наверное, им было бы грустно это сознавать.
У меня на руках сидит кошка и смотрит, что я печатаю. Периодически лижет руку. Я почти всегда ее так зову - кошка. Если бы в русском были артикли, оно не звучало бы так безлично. Потому что моя кошка - одна из всех кошек. И я из вежливости позволяю говорить другим, какие у них офигенные животные. Надо ее пофотографировать, пока я здесь.
Еще надо сшить куклам, которых беру с собой, пальто (завтра вечер-послезавтра утро) и дописать рассказ для верты. Надо купить подарок Саше. Надо прочитать Анну Каренину. Надо
Наверное, еще мне надо уже что-то такое для себя решить. Забавно, когда вокруг много возможностей, но это уже пахнет бездеятельностью.
Хоть бы у меня в Таллине не было приступа. Я начинаю узнавать состояния,в котором он для меня неминуем.
Как там у Шиллера? Гнев, забота, страх, тоска. Ну, почти в точку.
Вообще нет новогоднего настроения. Хоть тресни